Lai`a Gol - Елена Квашнина

В течение последовавших за этими словами десяти минут вулканская группа лихорадочно декорировала сцену, начисто лишая её жизнерадостного вида, над коим так тщательно трудились андорцы тридцатью минутами ранее. Свет в зале погас, и экран за их спинами едва заметно засветился, являя зрителям мрачную картину вулканской ночи. Зрители, включая мрачно шепчущуюся в углу андорскую группу, вздрогнули и притихли. Окончательно же всех добил вид кроваво-красной Т'Хут, величаво выплывшей из-за горизонта минутой позже.

— Сразу видно — Леина работа, — иронически фыркнула вечная насмешница Алекс. — Чего сами боимся, тем и всех остальных пугаем… — однако всё же переместилась при этом на самый край сиденья и обхватила брата за плечи, опустив ему на погон упрямый подбородок.

— Ну давайте, ребята, ваш выход, — прошептала Галина Александровна, легонько подтолкнув между лопаток Лею и Ивана.

Лея, натянув на лицо серый капюшон, медленно и печально вышла на сцену, сжимая в руках наспех перекрашенную под вулканскую глину посудину, долженствующую изображать сосуд с катрой усопшего. Присмотревшись к ритуальному сосуду повнимательнее, Джон не без труда опознал в нём ночной горшок Энтони, в котором он, до недавнего времени, держал старые болты и гвозди. Хотел бы я знать, под каким видом Лее удалось раздобыть сей редкостный артефакт? Хотя, зная Энтони… Этот для своей любимой и подштанников не пожалеет, не то что ночного горшка, само существование которого до недавней поры вообще отрицал на фиг. Типа он с самого рождения у нас на унитаз ходит, как кот учёный из дома Джонсона, минуя этап памперсов и ночных горшков. И вообще, где, в таком случае, сейчас мои гвозди?!!

Поверх горшка… тьфу, чёрт, врекатры, лежал толстый свиток с перечислением всех заслуг усопшего перед семьёй, кланом и собственно государством; затем должно было последовать описание обстоятельств его смерти и письменное выражение скорби всех присутствующих. Судя по объёму списка, при жизни усопший успел наворотить немало общественно полезных дел, а смерть его была мучительной, болезненной и отнюдь не быстрой; что же касается выражения скорби по усопшему, то выражать его письменно, должно быть, приходила как минимум половина народонаселения Вулкана.

Услышав справа от себя какой-то странный звук, нечто среднее между скулежом и сдавленным кашлем, Джон недоумённо покосился в направлении источника его распространения и увидел Сорела, который сидел с абсолютно каменным лицом, тиская в руках собственную фуражку. А того, что он прикусил при этом её край зубами, не заметил никто, кроме Литгоу, так Литгоу никому не расскажет, что он, изверг какой, что ли?..

Вслед за Леей, с ещё более скорбной физиономией, шествовал Совок с бархатной подушечкой в руках. На подушечке были аккуратно разложены многочисленные награды, ордена и прочие отличительные знаки, коими успел разжиться при жизни их почивший соплеменник. Насколько было известно, столько наград не заработал при жизни даже сам посол Совал, и оставалось только догадываться, кого же имела в виду не в меру деятельный худрук вулканской группы, заказывая столь пышные похороны.

Дойдя до андорского постамента, забытого предыдущей групой при отступлении, и тщательно задрапированного вулканцами весёленькой буро-малиновой, в чёрный рубчик, тканью, Лея торжественно водрузила на него врекатру, гулко брякнулась рядом на колени, скорбно склонила голову, и приступила к чтению свитка. От последовавшего её примеру Совока гул пошёл куда более выразительный, и даже, кажется, слегка содрогнулась сцена. Во всяком случае металлическая крышка горшка… извините, врекатры, звякнула весьма выразительно, от чего у всех присутствующих сложилось стойкое впечатление, что неутомимый дух усопшего был заключён туда некоторым образом против собственной воли и теперь энергично пытался выбраться наружу, чтобы высказать собственное мнение по поводу происходящего. Сидящий рядом с Джоном Сорел всхлипнул вторично и уже откровенно закрыл лицо руками. Джон не удержался и толкнул его локтем в бок, пока не заметили Джонсон или, упаси Господь, Полански.

— Я просто подумал сейчас о том, что когда я умру, — слабым голосом проговорил вулканец, — надеюсь, за организацию похорон будет отвечать кто-то другой. Не Лея. Иначе я рискую остаться притчей во языцех в истории своего клана не только прижизненно, но и посмертно…

— Я лично организую ваши похороны прямо сейчас, если пожелаете, — прошипел Джон. — Только умоляю, оставьте генералу хоть какие-то иллюзии касательно вашей расы, иначе от этого учебного заведения вообще камня на камне не останется!

— Я постараюсь, — невнятно откликнулся Сорел, всё так же продолжая терзать свою многострадальную фуражку.

Джон закатил глаза.

Тем временем на сцену шагнули главные действующие лица — Иван и трое крепких ребят из земной технической группы (очевидно, те самые пять процентов, что поддержали его идею с битвой при Карадайне), закутанные в одинаковые серые балахоны. Их роль была скромна — выпереть на сцену главгероя и тихонько смыться в направлении своих товарищей, приступающих к установке осветительного оборудавания для «Риверданса». Ване же следовало остаться и с должной скорбью предаться воспоминаниям о покойном друге. В данный же момент все четверо были поглощены одной-единственной мыслью — как удержать на своих плечах в относительном равновесии щит с планом эвакуации при пожаре (к сожалению, у Вани не нашлось родственников, работающих в магазине ритуальных услуг, а разжиться настоящим гробом в стенах Академии оказалось ой как непросто), обитый линялой бархатной тканью непонятного цвета, протёртой в нескольких местах (Джон даже не решался предполагать, где Лея могла раздобыть эту гадость, наверное, ещё со времён строительства завалялась). Задача и впрямь выглядела нелёгкой, учитывая вес добра молодца с неестественно здоровым цветом лица, вольготно раскинувшегося на щите с видом павшего в бою былинного героя. Для полноты картины не хватало только порванной кольчуги, торчащей из груди стрелы и разбитого меча, рукоять которого сжимают окровавленные пальцы героя. Вместо этого пальцы Сэлва сжимали толстую белую свечу — в данном случае, Лея не стала заморачиваться о документальное сходство реквизита и использовала обычную хозяйственную.

— Я только одного не могу понять, — пробормотал пунцовый от переполнявших его чувств Джонсон. — Как наши хлюпики умудрились выпереть на сцену такую орясину?!

— Не такие уж они и хлюпики, раз такую орясину выперли, — философски отозвался Литгоу.

Последней на сцену вышла безутешная вдова, тискающая за плечи своих малолетних дочерей, которые что-то злобно шипели вполголоса и щипали её за бока. Ещё одна сильно малолетняя дочь шла сзади, трогательно держась за юбку матери, и громко ревела в голос. Литгоу потряс головой и лишь после этого догадался, что роль третьей, внеплановой, дочери исполняет Микки, в последний момент напросившаяся-таки в Леино шоу.

— Вдова хороша, — с чувством произнёс Джонсон. — Только шаг широковат, сироты не поспевают.

— Ничего, супруг ненамного ниже при жизни был, — пожал плечами Литгоу. — А в горизонтальном положении разница всё равно незаметна.

Джонсон немедленно представил Н'Кая и Сэлва на супружеском ложе и начал давиться хохотом ещё почище Сорела пятью минутами ранее. Джон тяжело вздохнул, нутром понимая, что ничем хорошим этот парад идиотов просто по определению закончиться не может. К сожалению, он оказался прав. Как бы в продолжение имевшей место беседы безутешная вдова, получившая очередной пинок от Эван (которая вовсе не была в восторге от того, что её тискают пусть и дружеские, но всё же мужские лапы), покачнулась и, сделав уже явно слишком широкий для вулканской женщины шаг, наступила на серый подол балахона одного из гробоносцев. Тот, рефлекторно дёрнувшись, охнул, и, естественно, наступил на подол идущего спереди. Собрат по гробовыносительному процессу пошатнулся и попытался сохранить равновесие, вцепившись в идущего рядом Ивана, в результате чего щит с возлежащим на нём и.о. трупа Сэлвом накренился на бок, и, несмотря на отчаянные попытки последнего удержаться в рамках пространства, отведённого для возлежания, с глухим стуком упал на сцену. В ту же секунду зал огласился цветистыми речевыми оборотами трупа, почему-то на русском языке. Впрочем, Сэлв быстро взял себя в руки. Сохраняя хорошую мину при плохой игре, он, не открывая крепко зажмуренных глаз, пошарил по сцене рукой, разыскивая потерянную при падении ритуальную свечу, не нашёл её и схватил то, что под руку подвернулось. Подвернулась деталь номер три, произведшая на Полански столь сильное впечатление, в результате чего андорское эротическое шоу бесславно почило в бозе двадцатью минутами ранее. Мельком оглянувшись на багровеющего сержанта, три лишних гробоносца прыснули в стороны, словно тараканы из-под веника, прячась за кулисы, поближе к своим, и отчаянно радуясь тому факту, что их личности так и остались загадкой для всех окружающих. Эван и Т'Ария прижались к Н'Каю уже по собственной инициативе, с ужасом глядя на перекошенную от боли физиономию Сэлва, весь вид которого мог служить живой иллюстрацией к древней аксиоме предков, гласящей, что «шоу должно продолжаться». Микки, всё так же продолжающая держаться за подол Тардового балахона, заревела в два раза громче прежнего, уже от искренней жалости к столь выразительно брякнувшемуся на пол «покойному отцу». Ничего не замечающие Лея и Совок продолжали в унисон завывать о заслугах покойного, не обращая внимания на странную возню за своими спинами и лишь недоумённо поглядывая в сторону зрительного зала, на первом ряду которого отцы-командиры из последних сил старались сохранить если не лицо, так хоть честь мундира. Собравшись с духом, Н'Кай мужественно сделал шаг по направлению к Совоку и Лее, как раз приступившим к зачитыванию заслуг усопшего перед кланом, упустив из вида тот факт, что рыдающая Микки, позабыв в своём горе о том, что в руках у неё не носовой платок, а подол траурного платья дорогой мамочки, сидит на полу и вытирает этим самым подолом слёзы. Намётанный на живую нитку подол серого балахона не выдержал векторного расхождения в силе крепких детских пальцев и резкого Н'Каева рывка к эпицентру событий, натянулся и с характерным треском лопнул, явив лицезрению всех присутствующих исподние порты ромуланца, купленные в ближайшем магазине нижнего белья. Ну, некогда ему было разглядывать, что на тех портах нарисовано, не собирался он их общественности демонстрировать, поносил и выбросил, и, вообще, что вы имеете против розовых зайчиков, господа офицеры?..